«Если вспоминать первый курс, когда мы только пришли в университет, почти вся группа (за исключением тех, кто хотел просто получить высшее образование) планировала работать в школе. Однако к 4 курсу процент тех, кто хочет пойти в школу, снизился. Многие передумали после практики в институте, когда ознакомились с работой напрямую, а не в условиях теории.

Так сложилось, что я после университета пошла работать не в школу, а в детский сад. Причина – живу в поселке, где есть только одна школа, и там, к сожалению, не было ставки учителя ИЗО. Однако, проработав в детском саду год, я уволилась, потому что нагрузка никак не соотносилась с зарплатой.

Мои одногруппники тоже, в основном, сейчас в школах не работают. Многие устроились в допобразование, кто-то пошел в творческую студию. Я со временем совсем отказалась от идеи идти в школу, потому что вижу, какую нагрузку дают молодым педагогам. И, конечно, доплачивать за это никто не хочет».

«Я всегда мечтала стать историком, поэтому целенаправленно готовилась к поступлению с 10 класса. И была на 100% уверена, что пойду работать в школу. На деле же все оказалось иначе. Обучение в университете нисколько не соотносилось с тем, что было на практике. Нас учили, как правильно общаться с детьми, как преподносить материал. Но в школе это не важно – важна работа с документами. Это первое, чему должны научить в университете молодого педагога, чтобы у него не было больших глаз, когда он придет на работу. Меня к этому жизнь не готовила.

Мой рабочий день начинался в 8:00 и заканчивался в 19:30. Изначально мне дали 46 часов при норме ставки в 18 часов. Конечно, почти никто не работает на одну ставку – я не стала исключением. Сначала я старалась готовиться к урокам полноценно, но поняла, что сплю по 2-3 часа в сутки. Потом стала готовиться по пути «от учительской до кабинета». А в итоге просто попросила убрать часы. Было полное выгорание.

Чтобы вы понимали: в школу я пришла в сентябре, а уже в апреле-мае начала искать новое место работы. Ключевым для меня была даже не усталость, а именно отношение ко мне как к молодому педагогу. Выстроить коммуникацию с коллективом оказалось намного сложнее, чем с детьми. С детьми легко найти контакт, с коллегами – противоположная ситуация. Многие из них не понимают, что мир поменялся. Мне приходилось выслушивать претензии из-за своего подхода к работе. Из-за того, что я не «ору на детей». Из-за того, что я общаюсь с учениками на равных. Не знаю, что это – зависть, ревность?

Только за год, что я проработала, из школы уволилось 5 молодых педагогов. Для себя я приняла решение уйти в репетиторство. В смене места работы я не вижу смысла: в другой школе будут такие же проблемы. После моего увольнения у меня прошла ангина, я забыла о стрессе. К тому же, репетиторство намного выгоднее – работая в школе, теряешь 20-30 тысяч».

«Сейчас я работаю в городской школе, до этого – в поселке Березовский в 30 км от Красноярска, поэтому мне есть, с чем сравнивать. Деревенская школа очень сильно отличается от городской перспективами для учителя. В городе есть возможности в плане профессионального роста, можно получать новые навыки, общаться с более компетентными педагогами, участвовать в различных конкурсах. До деревни конкурсы и олимпиады даже не доходят.

Главная проблема деревенской школы, как мне кажется, заключается в том, что нет мотивации и заинтересованности у самих педагогов. Пришли, отвели часы – и ушли домой. В 15:00 школа уже пустая. Отличаются и дети. В городе они более увлеченные, у них горят глаза. В деревне, к сожалению, ученики более равнодушные, что ли, смиренные. Возможно, причина в том, что рядом нет хорошего наставника, заинтересованного педагога, который мог бы их направить.

Из плюсов работы в деревне – в классе у меня было всего 8 человек, поэтому я могла уделить время каждому. В городе же в одном классе около 30 учеников: получается, что на каждого в урок у меня уходит около минуты. Ну и, конечно, самое существенное преимущество – это зарплаты. Если ты работаешь в деревне, то получаешь 30% так называемых «сельских», то есть зарплата увеличивается на треть.

В городскую школу мне пришлось перейти по семейным обстоятельствам. Когда в первый месяц работы я узнала, что за 39 часов работы получу 22 400 рублей, то была в шоке. Настолько маленькой суммы не ожидала. Ставка учителя в неделю – 18 часов, у меня же больше двух ставок.

И если у меня всего 39 часов, то у моего коллеги (тоже молодой учитель) все 49. Сейчас педагоги вынуждены набирать по две и больше ставок, чтобы выжить. Я как-то спросила у него: как ты успеваешь готовиться к урокам? Он ответил – от кабинета до кабинета, то есть никак. Когда у учителей по 50 часов, о каком качестве образования может идти речь?

Многие предпочитают не набирать много часов, а уходить в репетиторство. Репетиторством занимается практически каждый учитель. И этому есть оправдание. Молодые педагоги не идут работать в школу, в первую очередь, из-за низких зарплат. Ставка учителя – 7222 рубля, дальше на нее идут «накрутки». У кого-то зарплата и до МРОТ не доходит, им доплачивают до этой суммы. Выше – нет. У тебя есть МРОТ – живи, как хочешь.

Еще одна проблема – родители. Они могут писать и звонить с претензиями в любое время. Иногда родители могут «перескочить» и пойти сразу к завучу или директору. Это не просто неприятно – это ужасно. В деревне, кстати, такого не было».

«Фактор №1 – это зарплата. На мой взгляд, ее нужно увеличить. Условные 43 тысячи – это средний заработок, который включает зарплату директора и административного состава. Если посчитать среднюю зарплату по краю – там тоже будет около 50 тысяч, но мы же понимаем, что в реальности это не так.

Молодым специалистам сложнее. Учитель может заработать на внеурочной деятельности и достижениях на региональном и федеральном уровнях. У педгога в начале карьеры их нет. Если говорить о надбавке за молодого специалиста, то она составляет порядка 3 тысяч рублей и не менялась с 2004 года. А за классное руководство в Красноярске доплачивают примерно 8 тысяч. Для сравнения, в Москве – 30».

«Получая профессиональное образование, молодые педагоги выбирают другие варианты, так как не видят смысла связывать свою жизнь даже с престижными учреждениями, потому что ситуация везде одинаковая. Главной причиной ухода является низкая заработная плата».

«Если бы каждый учитель занимался репетиторством, он бы зарабатывал в 3 раза больше, чем может заработать в школе. Однако в таком случае 40-60% репетиторства будет проходить дистанционно. Учитель не будет в социуме, не будет взаимодействовать с детьми и коллегами. Если ты занимаешься с одним ребенком вместо 30 – ты не развиваешься. Я считаю, что формат репетиторства может стать тормозом в профессиональном развитии».

«Молодые люди поступают в университет в 16-17 лет, не сформировавшись в своих запросах на профессиональную деятельность. На практике они сталкиваются с некоторыми моментами и понимают, что им эта сфера не подходит. Так бывает не только в образовании.

Есть выпускники, которые идут в школы, а после погружения не справляются по разным причинам. Это психологическая неустойчивость. Сначала они живут в рамках студенческого пространства, а потом приходят в школу, где четко ограничен круг обязанностей и требуется выполнение нормативных вещей. Человек, который жил в свободных рамках, переходит в рамки обязательности. Есть примеры, когда с этим не выходит справиться. И дело не в каких-то коренных изменениях. Как была бюрократия, так и осталась, как нужно было нести ответственность за детей, так и сейчас она никуда не делась».

«Выпускники университета в психоэмоциональном состоянии не готовы к школе. Наставничество – безумно важный фактор в адаптации молодого специалиста. За каждым только пришедшим учителем нужно закрепить одного стажиста, который возьмет его под свое крыло. Опытный педагог должен прийти на первые уроки молодого специалиста и дать развернутый комментарий один на один. Комментарии, которые давали мне, были бесценны».

«Помимо этого на увольнение влияет и то, что сопровождение молодых педагогов в школах носит формальный характер, закрепленные наставники выполняют номинальную роль, родители со своими жалобами атакуют по поводу и без повода, учителя не готовы работать с "трудными" детьми, с учениками, имеющими диагнозы. Часто позиция администрации и опытных коллег также становится причиной ухода – предвзятое отношение к молодежи, к неопытности, отсутствие карьерного роста».

«Наставничество между педагогами-стажистами и молодыми педагогами друг для друга существует. Однако не всегда молодые специалисты могут правильно сделать запрос. Нынешнее поколение очень плохо работает с рефлексией. Да, молодежь инициативна в плане организации мероприятий, но не в плане собственных дефицитов. С одной стороны, они ждут, когда им подскажут. С другой – не готовы воспринимать критику. Дело во внутреннем настроении самого педагога, его психологической неустойчивости. Он должен быть готов сам выйти на разговор. Сегодня что-то не получилось – я кладу заявление на стол. А ты попросил помощи? А ты задал какие-то вопросы? Проще сказать – я не справляюсь – и уйти».

«Самая главная трудность – это эмоциональное выгорание. Руководство должно дать молодому специалисту добрый совет – не брать больше 25 часов нагрузки, учитывая ежедневную проверку тетрадей, ежедневную подготовку».

«Ситуацию усугубляет неудобный график работы, постоянные замены уроков, документооборот. В итоге создается огромная перегрузка, и молодежь уходит. Работать на энтузиазме могут единицы».

«Поколение родителей конца 80-х начала 90-х зачастую слишком идеализирует ребенка. По опыту бесед, самая главная ошибка – родители не прививают незыблемый авторитет педагога. На первом месте для них ребенок, и он всегда прав. Я не спорю – так и должно быть. Но сам ребенок об этом догадываться не должен»

«Сейчас как никогда актуальна идея о том, что высшее образования не нужно, чтобы хорошо зарабатывать. Девушки могут зарабатывать в сфере красоты в 3 раза больше, чем в школе. Для этого не нужно получить высшее образование – нужно просто заплатить 20 тысяч за определенные курсы. Из-за этого край теряет неплохие кадры. Вы не найдете ни одной школы, в которой нет вакантной ставки».

«40 лет назад говорили: ума нет – иди в «пед». В перестроечные годы я даже стыдилась говорить, что работаю в школе. Мне было стыдно, потому что авторитет педагога нивелировали по всем направлениям. Отношение было такое, что образование – это услуга. Это в корне неправильно. За профессией учителя должен быть приоритет на будущее.

Сейчас ситуация меняется. Молодые специалисты тоже хотят, чтобы бренд «молодой педагог» звучал, чтобы учитель не просто приходил в школу и взял две ставки на выживаемость. Чтобы в нем видели потенциал, который сработает на будущее».